Переосмысление реальности

Эксперты провели лекции, практикумы, представили рабочие методики и поделились результатами внедрения инклюзивных подходов. Участники не только слушали, но и делились своим мнением, обсуждали, что они хотели бы изменить. Фестиваль стал хорошей возможностью для развития эмпатии, креативности, поводом к сотрудничеству. Круглый стол «Переосмысление инклюзии в культуре», лекция «Партисипаторный дизайн в действии», хакатон для ребят от 7 лет — это небольшая часть прошедших мероприятий.

Важно, что фестиваль охватил людей разных возрастных категорий. Например, участники английского книжного клуба, дошкольники и младшие школьники, читали и разбирали книгу «The blind watchman», а потом в форме игры учились помогать незрячим людям. При этом можно было стать как помощником, так и «незрячим», надев непрозрачные очки. На английском сопровождающий ребенок говорил, куда нужно повернуть, где обойти стул и т.д. Игра помогла

ребятам прикоснуться к другому миру, понять, что ощущают люди без зрения, научила не оставаться равнодушными.

Сотрудник Фонда развития культуры и искусства по инклюзивным вопросам Мирсаид Мухторов провел на фестивале мастер-класс по шрифту Брайля. Участники, а это были взрослые и дети, узнали, как появился этот вид шрифта, зачем нужны тактильные иллюстрации и модели, попробовали написать несколько слов шрифтом.

«Мы обсуждали, как появился шрифт Брайля, кто его, создал, разработал, изучали практическую часть. Некоторые из присутствующих были преподавателями интерната. Часть из них изучала тему для себя, были педагоги, которые проходили это в университете в свое время. Они задали интересующие их вопросы, а также могли коммуницировать и изучить, как живут люди с инвалидностью по зрению.

Шрифт Брайля составлен так, что подушечки пальцев могут спокойно воспринять все 6 точек. Есть 64 комбинации, которые можно сделать из этих 6 точек. И Луи Брайль, будучи сам незрячим, подстроил его под потребности таких людей, немного пересмотрев шрифт одного армейского офицера, стенографиста Барбье, — рассказал Мирсаид и поделился своим мнением об опыте инклюзии в обществе. — Я сторонник инклюзивного образования, только правильно построенного. Для преподавателей общеобразовательной школы инклюзивное образование — это очередная травма, потому что в Узбекистане пока полностью не перешли на социальную модель восприятия инвалидности. То есть мы не воспринимаем пока еще таких людей как полноценную часть общества. Сейчас их воспринимают как людей, имеющих какую-то определенную болезнь, нуждающихся в благотворительности.

Это наблюдается и в школах. Преподаватели не готовы пока полностью обучать детей с особыми потребностями. Я их понимаю, потому что в классе и так 40 детей с разными характерами, и тут еще двоих с ограниченными возможностями посадят. Им тяжело методику приспособить. Здесь нужны хорошие тьюторы, то есть вспомогательные преподаватели, которые будут преподавать детям с особыми потребностями предметы совместно с основным педагогом. Они сопровождают этих детей, чтобы нагрузка не ложилась на основного преподавателя.

Здесь особенно важен индивидуальный подход. Я имею в виду, что нужно понимать, насколько ребенок может адаптироваться и насколько программа готова. Мы исходим из наших реалий. Но в Европе это уже сделали. Давайте начнем с того, что в Европе нет единого госстандарта образования. У них каждая школа имеет свой учебник, свой подстроенный программный цикл преподавания каждого предмета. И он просто контролируется Министерством образования. И они могут лоббировать, исходя из своей аудитории учеников, а мы не можем. У нас единый учебник, который только-только начинает приспосабливаться к разным социальным слоям. Если мы адаптируем учебники и они будут доступны для всех, со всех точек зрения, то мы сможем говорить о полной инклюзивизации.

Вторая проблема — это класс и родители. В зависимости от воспитания ребенка реакции будут разные. Мы часто видим, что в классах, где сидят дети с ограниченными возможностями, многие дети без инвалидности переходят в другие классы. Это не их собственная вина, проблема в том, что до родителей не дошла социальная модель восприятия людей с ограниченными возможностями.

Детям с ограниченными возможностями лучше с детства находиться в социуме, потому что они все равно туда попадут. Я как человек с инвалидностью по зрению окончил специализированную школу-интернат, но я общительный, поэтому быстро приспособился к общеобразовательной среде в Университете мировой экономики и дипломатии. А многим детям, точнее уже юношам, с ограниченными возможностями тяжело адаптироваться к этой среде психологически, потому что они мало с ней контактировали в течение 10-11 лет спецобучения. У них в основном контакты с такими же, как и они сами. И психология, и культура поведения, естественно, отличаются друг от друга.

Родителям, у которых появился такой ребенок, важно психологически перебороть себя, понять, что это не карма, не наказание от Бога. Это ребенок, воспринимать его нужно таким, какой он есть, и помогать ему вливаться в общество. Но для этого надо самому изучить психологию инвалидности, как с таким ребенком работать, поискать информацию в интернете. Было бы хорошо, если Национальное агентство социальной защиты, они к этому стремятся, сделали бы курсы по воспитанию детей с ограниченными возможностями от А до Я, от рождения до становления как личности. Каждая инвалидность имеет свою психологию, свой подход, поэтому это очень важно.

Чтобы общество научилось правильно относиться к людям с ограниченными возможностями, нужно время — лет пять-десять, мне кажется. Фестиваль — хорошая инициатива. Но есть недостаток специалистов, которые работают с такими людьми не с точки зрения педагогики, а с точки зрения социологии, юриспруденции и так далее. Для педагогов нужны уроки, например в рамках курсов повышения квалификации, по социальному восприятию инвалидности, тому, как работать с таким ребенком.

А самим людям с ограниченными возможностями важно развиваться, понимать, что пока общество не до конца готово, и быть, наверное, более психологически устойчивыми».

Инклюзия помогает создать общество, в котором каждый человек чувствует себя принятым и ценным, независимо от своих особенностей. Она способствует равному доступу к образованию, работе и культуре для всех, включая людей с инвалидностью и другими формами отличий. Развивая инклюзивную среду, мы учим уважению, эмпатии и укрепляем социальную сплоченность.

Лариса АЛЕКСАНДРОВА.

Фото автора.